АВТОР: Liolit
БЕТА: нет
ЖАНР: Romance
РЕЙТИНГ: PG-13
ПАРЫ: Соби/Рицка
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ: возможно, слишком много флаффа... А, ну и еще POV Соби:)
СОДЕРЖАНИЕ: Мысли Соби насчет своих отношений с Рицкой:)
СТАТУС: Закончен (вроде бы)
ОТКАЗ ОТ ПРАВ: персонажи не мои, я взяла их только поигратьJ Наигравшись, вернула в лучшем видеJ
ОТ АВТОРА: Люди, это мой первый фик по Loveless, так что, надеюсь, первый «блин» вышел все-таки не комом...
"Пока бьется сердце"
Когда сильно-сильно что-то желаешь... Говорят, стоит только очень захотеть и желаемое сбывается. Но... Не слишком ли просто вот так вот всего лишь загадать – и... Мне всегда казалось, что тут должен быть какой-то подвох. Иначе просто не может быть. Иначе, зачем вообще что-то так страстно желать?..
Меня зовут Агацума Соби, мне двадцать лет и я являюсь Бойцом Нелюбимого, Рицки Аояги. Хотя об этом знают весьма многие, в определенных кругах, конечно. И все-таки... Я учусь в университете, провожу Бои с другими парами школы Семи Лун, а еще... Еще я люблю свою Жертву, ту, которая досталась мне благодаря Жертве предыдущей – Сеймею, который... считается, что он погиб. Однако я не могу поверить в это до конца. Шрамы на моей шее никак не желают заживать, как будто бы напоминая, что когда-то я принадлежал ему – и душой, и телом. Я отдавался ему без остатка, но ему этого было мало.
Рицка... Рицке не нужно ничего. Ничего, кроме самого моего присутствия и поддержки – без этого он просто погибнет. Он... Рицка – это Рицка. Он еще совсем мал, однако иногда он говорит такие вещи, что меня пробирает дрожь. У этого ребенка совершенно, абсолютно взрослый взгляд на многие вещи – иногда меня это пугает, однако я никогда не показываю ему собственных чувств. Я боюсь, что он скажет в следующий момент, но еще больше я боюсь, что он ничего не скажет. Мне необходимо его присутствие – хотя бы мысленное, и я начинаю опасаться, что рано или поздно придется отвыкать от него, как от наркотика, на который успел уже подсесть. Я боюсь отводить его в Школу еще и поэтому, не только из-за приказа Сеймея. Хотя приказ, конечно, важнее.
Никогда бы не подумал, что и в самом деле полюблю свою Жертву. Тем более, такую юную. Нет, я вовсе не считаю Рицку такой уж неразумной мелочью, как могло бы показаться. Я уже говорил, что сам тип мышления у него как у взрослого. Просто... Когда разница в возрасте с Жертвой составляет восемь лет – это несколько напрягает. С ним можно общаться на равных, однако его внешность может ввести в заблуждение кого угодно.
Сеймей... Какую же свинью он подложил мне, приказав полюбить своего брата. Сеймей уже мертв, а ты, Соби, мучайся. Хотя мне не впервой. Выдержу. И не такое выдерживал.
Поднимаю взгляд и натыкаюсь на внимательные глаза напротив:
- Соби?
- Рицка, - улыбаюсь, а сам внутренне напрягаюсь, ожидая его очередной фразы.
Этот ребенок – загадка для меня. Он странный, он серьезный, он... Он любимый, хотя его истинное Имя и утверждает обратное. Необычный он, в самом деле – он так не любит свое Имя, утверждает, что оно какое-то безнадежное. Как будто бы не оставляет ни единого шанса... на что-то. На что, Рицка? На любовь? Ты все-таки такой еще ребенок, раз не понимаешь, что Имя ни на что не влияет...
- Соби, о чем ты сейчас думаешь?- его голос выводит меня из состояния задумчивости и заставляет столкнуться с реальностью.
В этой реальности ты даже не подозреваешь, о чем я иной раз думаю, когда вижу тебя, Рицка. Лучше бы тебе никогда об этом не узнать, клянусь.
- О тебе, - улыбаюсь, отвечая правду.
Ты приказал мне не врать тебе. Пожинай плоды, Рицка. А я полюбуюсь на твое краснеющее лицо. Ты милый, когда смущаешься.
- Соби!- румянец затопил все лицо и шею, ушки дернулись, а брови нахмурились. Глаза выглядят такими беспомощными...
- Что, Рицка?- улыбаюсь, а ты краснеешь еще больше, хотя только что казалось, что дальше уже просто некуда.
- Ты невыносим!- выдавливает он из себя, поспешно опуская глаза и принимаясь ковырять ложечкой стоящее перед ним мороженое.
Мы сидим в кафе, а за окном бушует гроза. Осенние листья летят, подхваченные ветром, швыряются в окна, капли дождя с силой барабанят в стекла, молнии то и дело расчерчивают небо, гром сотрясает укрытый тучами небосклон. В кафе совсем никого нет – только мы, да еще группка студентов в другом конце помещения, они перебрасываются шуточками, громко смеются и пьют горячий кофе. На нас они не смотрят совсем. Ну и правильно, зачем смотреть на нас тогда, когда такая грустная погода стирает с твоего лица улыбку? Но смотреть на то, как ты смущаешься, это что-то... И весело, и нерадостно – ты такой забавный, когда так себя ведешь, но, Боже мой... Когда я понимаю, что ты оттолкнешь меня, если вот прямо сейчас я попытаюсь тебя поцеловать... Просто так, не ради боя, а потому что захотелось... Не хочу думать об этом, просто не хочу.
- Соби?
- Да?
Он поднимает на меня глаза:
- Как думаешь, а гроза скоро закончится?
Смотрю в окно.
- Не знаю, а что?
Он снова смотрит куда-то себе под ноги:
- Время уже без пятнадцати шесть, если приду домой позже шести, мама ругаться будет.
Ох... Больная тема. Я совершенно не понимаю его мать. За что она постоянно избивает его, даже если он совсем не виноват? Чем он это заслужил? Неужели тем, что просто потерял память?
- Ничего страшного, Рицка, - встаю из-за стола, опускаюсь рядом с ним на корточки, беру в руку холодную ладонь, - Я попробую все ей объяснить.
Реакция заставляет меня улыбнуться:
- Соби!- возмущенно шипит он, пытаясь отнять у меня свою ладошку, - Немедленно встань! На нас же смотрят!
Качаю головой и осторожно прикасаюсь губами к его запястью, и он застывает. Лицо снова запылало, глаза стали какими-то загнанными и очень жалобными.
- Соби!..
- Рицка?- не могу удержать улыбки и чего-то щемящего в районе сердца, когда вижу такой его взгляд.
- Отпусти, - шепчет он, и я неохотно отстраняюсь, возвращаюсь на свое место, лишь бы только он снова не смотрел на меня, как загнанный зверек на хищника.
Рицка... Неужели ты все еще не научился доверять мне? Как... больно.
- Прости, Рицка, - извиняюсь, сам не зная за что.
Он смотрит на меня немного виновато – готов поспорить, у меня сейчас абсолютно непроницаемое лицо, однако он всегда видит гораздо больше того, что я пытаюсь ему показать. Сеймей всегда видел лишь то, что я хотел показать, он был слишком эгоистичен для того, чтобы стараться понять своего Бойца.
«Я приказываю, ты выполняешь», - вспоминается одна его фраза, - «Выполняешь плохо – ты помнишь, что за это бывает»
Помню, Сеймей. Помню до сих пор. Шрамы на теле более-менее зажили, а вот на душе – нет. Только Рицке знать об этом совсем не нужно – у него тоже много шрамов. И я никому не позволю рассказать ему, каким ты был на самом деле. Хотя... Может быть, это я не знаю, каким ты был. В любом случае, сейчас мне все равно. У меня есть Рицка. И я никому его не отдам.
- Рицка.
- Соби?- поднимает глаза и пытается улыбнуться.
А выражение лица такое, будто ждет удара. Рицка...
- Не хочешь на время переехать ко мне?- вопрос вырывается прежде, чем я успеваю продумать аргументы.
У его матери сейчас, насколько я знаю, очередное обострение. И мне больно видеть, что почти каждый день у Рицки на лице или руках появляются все новые пластыри. К тому же, не думаю, что под одеждой у него нет таких же синяков и царапин, а то и чего посерьезнее. Мне просто страшно, что когда-нибудь он просто не придет. Не появится из школьных дверей, держа в руках набитую учебниками сумку, направляясь в сторону ворот – то есть в мою сторону, не скажет мне, что вовсе необязательно его встречать всякий раз, не отчитает за очередной прогул в университете, не пробурчит что-нибудь на тему вредности курения... Что его просто не будет рядом. Я люблю тебя, Рицка. И буду любить всегда, пока бьется мое сердце.
- Зачем?- его ошарашенный голос прорывается сквозь пелену моих мыслей, снова возвращая меня в реальность.
Молча смотрю на него, пытаясь понять, что будет достаточно весомым аргументом.
- Я...- сказать «волнуюсь за тебя», значит ошибиться.
Он прикусывает губу – и безнадежно смотрит на часы, которые показывают ровно шесть.
Я знаю, что означает для тебя эта маленькая стрелка на часах, показывающая именно на эту цифру – неизбежное наказание дома. Иногда у меня появляются ассоциации – совсем как было у нас с Сеймеем. Малейшее непослушание – и непременное наказание. Помню, как я раз попросил тебя наказать меня – а ты раскричался, обиделся и прогнал меня. Тогда я понял, насколько сильно вы не похожи с братом. Брата не надо было просить или напоминать ему.
- Соби...- ты прячешь глаза, - Я не... Мама... Она...
- Я все улажу, - перегибаюсь через стол, накрываю слегка дрожащую ладошку своей.
Неужели ты и в самом деле совсем не против? И препятствие состоит лишь в том, чтобы убедить твою мать в необходимости смены обстановки? Если так, то я готов пойти на что угодно, лишь бы ты согласился. Да я готов пойти даже на убийство, лишь бы ты постоянно был рядом, но такую жертву ты точно никогда не примешь. Я люблю тебя, Рицка.
- Я...- на этот раз ты не знаешь, что сказать.
- Не бойся, - говорю это снова раньше, чем понимаю, какой будет твоя реакция.
- Я не боюсь!- ты сердито выдергиваешь свою руку из-под моей, прожигаешь меня взглядом.
Если бы взглядом можно было бы сжечь, то я бы уже загорелся. Рицка...
- Не боишься, - соглашаюсь я, снова отлавливая его руку и переплетая наши пальцы. Ты смотришь на это, как завороженный.- Ну так что? Если я улажу проблему с твоей мамой, ты переезжаешь ко мне?
Киваешь, смущенно и слегка неуверенно.
- Хорошо, - улыбаюсь, - А если захочешь, то сможешь остаться у меня насовсем.
- Зачем?- его глаза становятся круглыми, а лицо снова затапливает румянец. Рицка... Ты такой милый.
- Просто так, - пожимаю плечами, - Будем вместе.
Ушки дергаются, а мне сейчас просто до безумия хочется тебя поцеловать. Губы едва ли не немеют от нахлынувшего вдруг желания. Кхм... А я не поторопился? Интересно, как я буду выносить его постоянное присутствие? Но нет. В любом случае, я не хочу, чтобы ты был далеко. Пускай даже придется постоянно сдерживать себя, дожидаясь, пока ты станешь достаточно взрослым. Я не люблю холодный душ, но...
- Гроза заканчивается, - я поворачиваюсь к окну, не отпуская твои пальцы, согревая их, а ты снова кидаешь взгляд на часы.
Наверное, со стороны мы смотримся весьма диковато – «взрослый» молодой человек и двенадцатилетний подросток, держащиеся за руки и старательно не смотрящие друг на друга, словно боящиеся чего-то. По крайней мере, компания студентов заинтересовалась – молодые люди и девушки то и дело кидают на нас любопытные взгляды, тихо переговариваясь между собой. Думайте, что хотите. Мне все равно. Тебе, я надеюсь, тоже.
Ты лишь недавно перестал стесняться появляться со мной где-либо. Я прекрасно понимаю, что дело не в том, что ты стыдишься нашего знакомства – дело в том, какие взгляды приходится ловить тебе и мне. Кто-то думает, что мы братья, и умиляются, а кто-то подозревает, что я пытаюсь совратить несовершеннолетнего. Каюсь, в этом есть моя вина, в том, что люди так думают. Но они недалеки от правды, не так ли?
Главное, чтобы ты не велся на это, Рицка. А я уже найду способ заставить замолчать злые языки.
- Соби?- осторожно пошевелив рукой, зовешь ты, и я улыбаюсь:
- Да?
- Пойдем уже?- смотришь на улицу, где прекратился дождь, и в разрыв туч выглядывает солнечный луч.
Киваю и поднимаюсь. Подхватываю твою школьную сумку, чтобы ты не вздумал тащить ее сам и жду, пока ты встанешь со стула. Обняв тебя свободной рукой, направляюсь к выходу, поймав напоследок несколько взглядов от компании студентов. А ты идешь, будто ничего не замечаешь, в том числе и мою руку у тебя на плече. Спасибо, что позволяешь мне это, Рицка. Надеюсь, когда-нибудь твое доверие вырастет настолько, что я смогу рассчитывать на что-то большее.
Мы идем в сторону автобусной остановки, молчим и не смотрим друг на друга. Каждый думает о своем. О чем думаешь ты, Рицка? Как бы мне хотелось, чтобы ты думал обо мне. Но я даже не смею надеяться.
Когда сильно что-то желаешь – желаемое имеет обыкновение сбываться. Так говорят. А я не верю. Просто потому что ты – это ты. Я хочу... Я многого хочу. Одно из моих самых невинных желаний – постоянно видеть тебя рядом. Желания посмелее – «детям до восемнадцати...» и так далее. Я не претендую ни на что. Но кто запрещал мне мечтать?
Такое ощущение, что когда ты смотришь на меня, даже если случайно и очень недолго – где-то в животе начинает порхать беспокойная стайка бабочек. Много-много, самых разных размеров и расцветок. Они перелетают с места на место, щекочутся своими ласковыми невесомыми крылышками, замирают и снова начинают порхать. А я на время забываю, как дышать – воздух отказывается проталкиваться в легкие, в голове пусто, звонко. Я люблю тебя, Рицка.
Интересно, чем сейчас заняты твои мысли? Ты сосредоточенно смотришь прямо перед собой, хмуря брови и слегка покусывая губы, которые от этого стали почти пунцовыми. Как после поцелуев.
Рицка, ты же меня оттолкнешь, да? Оттолкнешь... Тебе вовсе не наплевать, что подумают окружающие, совершенно незнакомые тебе люди. Ты опасаешься какой-то негативной реакции на то, что ты как-то «не так» себя поведешь. Неужели это рефлекс, который был выработан твоей матерью? Иногда мне кажется, что я начинаю ненавидеть ее. Не знаю, почему. Может быть, просто из-за того, что именно она делает тебя таким. Одним из моих тех самых «невинных» желаний является также, чтобы ты стал более доверчив. Хотя бы по отношению ко мне.
Снова начинает накрапывать дождь – мелкий, навевающий тоску и раздражение. Интересно, а каким ты видел Сеймея? Ты говоришь, что он был твоим единственным другом после потери памяти. Кажется, когда я был у тебя в комнате, я мельком видел фотографию – ты и Сеймей. Там вы оба улыбались. Я никогда не видел у него такой открытой жизнерадостной улыбки, видимо, просто для меня его улыбка была недоступна. Знаешь, Рицка, тогда мне даже показалось, что тот Сеймей, которого знаю я, и которого знаешь ты – это два совершенно разных человека. Кем он был? Для меня он был Хозяином, Жертвой. Для тебя – старшим братом, защитником и лучшим другом. Иногда я думаю, что на самом деле он был всего лишь хорошим, талантливым актером, который умел играть свои роли так, что об игре никто даже не догадывался. Грустно, да? Это просто дождь, Рицка. Поэтому так грустно.
- Соби, - осторожно, будто чего-то опасаясь, дотрагиваешься до моей руки, которая лежит у тебя на плече.
Смотришь куда-то впереди себя и старательно не встречаешься со мной взглядом. Рицка, в чем дело? Почему у тебя такой голос?
- Рицка.
Проглатываю свой второй вопрос: «Что-то случилось?». Не думаю, что тогда ты ответишь правду. Лучше будет, если ты скажешь все сам. Так будет правильно.
- Соби...- ты неуверенно поднимаешь на меня взгляд и тут же отводишь глаза:- Соби, ты... Я не стану тебе обузой, если...
- Нет, - возможно, слишком резко отвечаю я, боясь окончания твоей фразы.
Нет, только не смей сейчас сказать, что отказываешься, да еще под таким глупым предлогом. Ты будешь не обузой, ты будешь моей самой большой радостью, Рицка.
Неужели ты можешь думать, что будешь лишним? Зря. Даже не надейся. У меня нет никого, кроме тебя, кому я был бы настолько рад.
Ты молчишь.
- Рицка, я буду рад тебе больше, чем кому-либо еще. Ты никоим образом не будешь меня стеснять или мешать мне.
«Я люблю тебя» - эту фразу я удерживаю в последний момент, сейчас не время, как мне кажется. Ты сразу разозлишься, обидишься и откажешься вообще переезжать ко мне. Так мне кажется. Я приберегу ее на потом.
Ты продолжаешь молчать, а меня охватывает странная меланхолия. Если ты сейчас что-нибудь скажешь... Хотя, что от этого изменится? Ни-че-го. Бабочки будут продолжать порхать, в голове так и останется звонко, а каждый твой взгляд будет вызывать странные противоречивые чувства и желания. И мне придется терпеть дальше. Как с Сеймеем, чуть не думаю я. Нет, не так. С Сеймеем было куда сложнее – я не мог до него даже дотронуться, когда хотел. Даже во время Боя, когда прикосновения Жертвы были нужны мне, как воздух, как ничто на свете. Он злился, если я пытался стать немного к нему ближе, а если переступал ту невидимую Черту, которую он провел между нами – меня ждало наказание. С тобой... С тобой все иначе, хотя я не скажу, что проще. Ты совсем другой. Ты – это ты. За тебя я буду биться добровольно, не только потому, что ты моя Жертва. Просто я люблю тебя, Рицка. За тебя я буду биться до тех пор, пока бьется сердце. И даже чуточку дольше.
Иногда в мою голову закрадывается предательская во всех отношениях мысль, что это хорошо, если Сеймея больше нет. Я знаю, что тебе бы это не понравилось, озвучь я ее, но я ничего не могу с этим поделать. Если бы твой брат по-прежнему держал в своей руке поводок, я бы никогда не увидел тебя. Ты бы не стал моей Жертвой. Я бы никогда тебя не полюбил. Судьба – жестокая штука, Рицка. А мы – ее игрушки. Знаешь, мы настолько похожи на бабочек, которых я так ненавижу. Мы слабы, беспомощны и беспечны. И, в конце концов, мы все оказываемся пришпилены булавками к красивым рамкам, чтобы тешить Ее самолюбие. Судьба – коллекционер, который составляет коллекцию из самых красивых и необычных бабочек.
Мы с тобой подходим к остановке как раз в тот момент, когда подъезжает автобус. Людей почти нет, и мы можем свободно выбрать себе места, которые понравятся нам больше. Садимся у окна. Едем мимо серых многоэтажек, ярких вывесок и редких одиноких прохожих. Дождь снова обрушивается на землю нескончаемым потоком, только на этот раз в небе светит солнце.
А знаешь, Рицка, как красив закат, если смотреть на него как раз с крыши одной из таких многоэтажек? Что-то мне подсказывает, что не знаешь. Но это не так сложно исправить. Я почему-то уверен, ты бы оценил.
Знаешь, я, конечно, понимаю, что это глупо – мечтать о том, чего еще нет, но... Если ты переедешь ко мне, я столько смогу тебе показать... Мы могли бы объездить с тобой так много интересных мест, увидеть столько всего увлекательного... Я знаю, что это всего лишь мечты, однако когда что-то очень сильно желаешь – оно ведь сбывается, верно? Я просто не могу себе отказать в этом невинном развлечении. Ты сидишь, прислонившись лбом к холодному стеклу, водишь по нему пальцами, рисуя какие-то замысловатые узоры, и молчишь. Когда я осторожно прикасаюсь к твоему лицу, ты вздрагиваешь и смотришь на меня вопросительно.
- Я люблю тебя, Рицка, - знаешь, мне весь день хотелось произнести эту фразу. Единственное, чего я прошу у тебя – не надо меня отталкивать. Пожалуйста.
- Я знаю, - твой голос совсем тих, - Я тоже тебя люблю...
Ты застываешь совсем, как если бы ты сейчас сказал что-то, на что я рассмеялся бы и оттолкнул тебя. Нет. На этот раз застываю и я.
Эта тишина настолько хрупка и невероятно непрочна, хрустальна, что мне кажется, скажи я сейчас что-нибудь – и она осыплется осколками, упадет мелким крошевом под ноги, и будто не было этих слов, вообще ничего не было. А я – бабочка с синими крыльями, пришпиленная булавками к однотонному полотнищу, спрятанная под стекло и медленно застывающая в своей маленькой Вечности несбывшихся надежд.
Новый виток времени начинает разворачиваться в тот момент, когда ты поднимаешь на меня глаза.
И я улыбаюсь, а ты улыбаешься в ответ.
Знаешь, Рицка, я верю, что завтра будет новый день. И что в этом дне будет все то, о чем только можно мечтать. Я мечтаю только об одном – о тебе. Я верю, что если сильно что-то желать, то желаемое обязательно сбудется. Я верю, что в будущем будет много положительных моментов, гораздо больше, чем отрицательных. Я верю, что вместе мы выиграем все битвы, которые пошлет нам Судьба. И, знаешь, Рицка... Я буду драться за тебя. Только для тебя. До тех пор, пока бьется мое сердце.
И даже чуточку дольше.